Странно, что в моей френдленте ни одного упоминания о статье Джо Носера в New York Times, между тем как англоязычная блогосфера уже два дня говорит о ней на все лады.

Но вначале небольшое предисловие. Предположим, что у вас есть замечательная идея, вы под нее нашли венчурный капитал, создали успешную фирму и пришли к заветному рубежу: Initial Public Offering, IPO. На бирже появились акции вашего предприятия. Собранные от продажи акций деньги должны позволить вам развернуться по-настоящему - а заодно вознаградить кредиторов. Понятно, что очень важно установить правильную начальную цену акций: поставишь слишком много - никто не купит. Поставишь слишком мало - и первые покупатели тут же продадут их по "настоящей цене", так что разница пойдет в их карман, а вовсе не в ваш. Цену устанавливает underwriter: финансовая компания, которая (за хороший гонорар) занимается IPO. Она же подбирает первых покупателей: солидные инвестиционные конторы, которые купят начальный пакет.

В 1999 году, во времена доткомовского бума, на рынок вышла компания eToys. Начальная цена акций была установлена в $20, но в первый же день акции взлетели до $78 и закончили первый день на $77. Компания на продаже получила $164 миллиона - но если бы они продавали акции по той цене, по которой рынок был готов их покупать, то получили бы больше $600 миллионов. Собранных денег eToys не хватило, и компания в итоге разорилась. И тогда венчурные капиталисты, кредиторы компании, подали в суд на underwriter'а - известнейшую компанию Goldman Sachs. Кредиторы полагают, что Голдман Сакс должна была выступать за их интересы, а не столь явно обирать стартап. Компания утверждала, что ничего плохого не сделала - и вообще человеку свойственно ошибаться, в том числе и при установлении начальной цены акции.

Человеку действительно свойственно ошибаться, и Goldman Sachs пришлось в этом убедиться на собственном опыте. В ходе суда юристы наложили руку на внутренние документы компании. В принципе эти документы должны были храниться судом в секрете - но кто-то в нью-йоркском суде ошибся, и они оказались в открытом доступе. Джо Носера их нашел и выложил в сеть. Голдман Сакс не отрицает подлинность документов, но утверждает, что из них вовсе не следуют выводы журналиста. Читатель имеет возможность судить об этом сам, воспользовавшись ссылкой выше.

Как утверждает Носера, в Голдман Сакс прекрасно знали, сколько на самом деле будут давать за акции - и объясняли клиентам, что они могут заработать огромные деньги на IPO. Далее, компания это делала вовсе не из любви к крупным инвесторам: клиентам открытым текстом давали понять, что за привилегию заработать на стартапах надо платить, иначе в другой раз не позовут. Поэтому клиенты (менеджеры крупных инвесторов) расплачивались: они продавали и покупали акции для того, чтобы создать комиссионные для Голдман Сакс. Один из менеджеров компании Капстар Холдинг, утверждал, что 70% его сделок в мае 1999 года были совершены с единственной целью дать Голдман Сакс заработать комиссионные, чтобы получить в награду доступ к выгодным IPO. Как утверждают под присягой свидетели, Голдман Сакс часто требовал в качестве своей доли добычи от 30% до 50% дохода от IPO - в виде комиссионных от последующих сделок.

Таким образом получается, что в ходе IPO деньги изымались из кармана у кучи народа. Во-первых, это сотрудники стартапа и их начальные инвесторы. Во-вторых, публика, купившая акции по семьдесят-восемьдесят долларов, из которых на развитие компании ушло двадцать: у них стало гораздо больше шансов оказаться у разбитого корыта, если компании не хватит денег раскрутиться. Можно подумать, что покупатели первой очереди выиграли - но не следует забывать, что значительная часть их выигрыша ушла в Голдман Сакс. Кроме того, у инвестиционного менеджера, в свою очередь, много клиентов: я не удивлюсь, если окажется, что доходы от IPO получали одни, а акции, которыми торговали ради комиссионных, принадлежали другим. Так что вполне возможно, что у (некоторых) клиентов инвестиционных менеджеров тоже вынули из кармана деньги. Это три.

Хет-трик, однако.