scholar_vit

Поговорил в одном журнале о политической корректности. Мой российский собеседник сказал, что очень обрадован тому, что теперь любой американский начальник может своим подчиненным сказать, что о них думает, не оглядываясь на политическую корректность. Разумеется, о том, чтобы подчиненные говорили с аналогичной развязностью своим начальникам, что думают о них, не боясь последствий, речь не шла: свобода тут вполне односторонняя. Эту новую свободу мой собеседник продемонстрировал, обратившись без всякой политкорректности к присоединившейся к разговору женщине: известно ведь, что в российском обыденном сознании любой мужчина по умолчанию находится в начальственном положении по отношению к любой женщине. Надо сказать, впрочем, что хозяин журнала счел новомодную неполиткорректность вполне традиционным хамством, и собеседника моего забанил, так что разговор прервался.

Я, однако, продолжал размышлять об этом явлении. В частности, я подумал, что в СССР моей юности тоже была политкорректность. Так как советское общество было кривым и уродливым, эта политкорректность тоже была кривой и уродливой — но все же, как видно из истории ниже, укорот на неполиткорректного начальника иногда находился.

Похоже, фраза "Я не ракетчик, я филолог" стала мемом. В связи с этим мне вспоминается история из советских времен, рассказанная А.-П. как раз про Челябинск.

Там рабочая молодежь склепала в мастерских довольно реалистические муляжи АК. И с ними эти Диллинджеры ломанули сберкассу.

Как раз в это время директор челябинского завода Минсредмаша был в Москве на совещании по партийной линии. И там на него обрушился партначальник, который тоже был отнюдь не ракетчиком, а филологом. Дескать, до чего дошло, с твоими изделиями банки грабят. "Челябинск цел?" - спросил белыми губами директор. "Да ты ещё шуточки тут шутишь! - возмутился начальник. - Чего городу сделается?". "Тогда это не наши изделия", - ответил повеселевший директор.