scholar_vit

Жена неудачливого кандидата в сенаторы от Алабамы Роя Мура как-то объясняла, что обвинения в том, что ее муж антисемит беспочвенны: "Даже один из наших адвокатов — еврей!"

Не очень ясно, почему антисемит не может лечиться у еврея-врача или пользоваться услугами еврея-парикмахера, ну да ладно. Однако, как пишут, сам упомянутый адвокат, в отличие от Кайлы Мур, умеет отличать личное от профессионального. Он, как выяснилось, является горячим сторонником соперника Мура, Дуга Джонса: жертвовал на последнему деньги (очевидно, в том числе и из гонораров Муров) и активно участвовал в кампании. Причем настолько активно, что даже удостоился редкого отличия: он был на подиуме рядом с Джонсом, когда тот объявил о победе, a сейчас его пригласили в Вашингтон на церемонию приведения Джонса к присяге.

Разговаривая с сочувственно кивающим вам адвокатом (врачом, страховым агентом, ...), полезно помнить про юриста семейства Муров.

При обсуждении новости о погибшем в Крыму сенаторе РФ, leonid_b заметил следующее:

Дело не в морали, а в более общих человеческих характеристиках. В степени освинения, что ли... Вернее, так: раньше, если человек так реагировал на гибель другого в результате несчастного случая, его точно считали либо свиньёй, либо совсем одуревшим от какого-то воздействия, внешнего или внутреннего. И одёргивали. Но сейчас это не так. Вполне приличные люди, по крайней мере с виду, могут на голубом глазу публично говорить, что им погибшего не жалко, и их никто ниоткуда не гонит ссаными тряпками. Нравы, как мы видим, сильно изменились.

Я в ответ привел историю про мою тещу, которая радовалась смерти Сталина и призывала радоваться друзей и родственников. Правда, Иосиф Виссарионович сдох не от несчастного случая, а от болезни - но мне кажется, что моя теща реагировала бы точно так же, ежели бы ему кирпич на голову упал. Так что Леонид Блехер тут не совсем прав: в данной области нравы не особенно изменились по крайней мере с 1953 года.

Это напомнило мне еще одну историю про Сталина и мою тещу. Кажется, я ее рассказывал уже, но можно и повторить. Так вот, после того, как объявили о смерти Сталина, траурные митинги проводили везде, в том числе и в школе, где работала будущая теща. Всех собрали в зале. И вдруг директор попросил подняться молоденькую учительницу - как вы уже догадались, именно ее. Зачем он вызвал на трибуну, да еще без подготовки, совсем зеленую девушку, - не могу сказать. А у нее, как я уже сказал, настроение было совсем не траурное.

Она поднялась на трибуну и хорошо поставленным преподавательским голосом сказала: "Наше горе велико. Оно настолько велико, что я не нахожу слов". И ушла обратно в зал.

Большое спасибо всем тем, кто ответил на вопрос в предыдущей записи. Среди ответов был и тот, к которому я пришел в итоге.

Двойной стандарт, даже "доброжелательный" - это плохо. Кто я такой, чтобы без спросу относиться покровительственно к кому бы то ни было? С другой стороны, есть вещи, которые я не могу сделать по отношению к женщине.

Следовательно, их не следует делать по отношению к мужчинам.

Прозаик и эссеист Чак Клостерман ведет колонку в New York Times. В ней он отвечает на письма читателей о тех или иных моральных проблемах повседневной жизни. В последнем выпуске его колонки ответ на вопрос Лори Хиршман: "Мне стало известно, что у местного ресторана, куда я хожу на ланч раза два в месяц, неприятности из-за того, что там работают недокументированные иммигранты. Я не знаю, как отнестись к этому с точки зрения этики, хотя с юридической точки зрения нарушение закона очевидно. Мне хотелось бы знать, есть ли у меня, как гражданина и клиента, моральное обязательстве перестать туда ходить?"

Этот ответ мне показался настолько интересным, что я помещаю его ниже в моем переводе.

Пишут, что конгрессмен Скотт Дежарле, противник абортов и защитник нерожденных младенцев, не всегда был таким горячим сторонником семейных ценностей, как сегодня. В 2000 году он, будучи врачом, спал со своей пациенткой. Её беременность была плохой новостью для Дежарле: во-первых, он как раз пытался спасти свой распадающийся брак, во-вторых [об этом в заметке нет, но это легко вычисляется] секс с пациенткой есть нарушение медицинской этики и может поставить под удар карьеру врача.

Как следует из магнитофонной записи разговора, сделанной самим Дежарле (ещё один неэтичный поступок?), он активно склонял любовницу к аборту и был готов ей в этом помочь.

Викторианское общество активно боролось за нравственность "lower classes": на разврат самой аристократии смотрели сквозь пальцы. Отрадно видеть, что новое поколение консерваторов верно традициям отцов. Проповедуемая ими "нравственность" похожа на телячий бульон у Елены Молоховец ("Жидкость после варки телячьей ноги есть нельзя. Ее надо отдать людям"). Применительно к абортам это означает, как заметил Дункан Блэк, pro-choice for me, but not for thee. Или, вспоминая бессмертную фразу младшего брата ygamа, "за то, что я учу вас есть огурцы вилкой, я сам могу их есть руками".

Пишут, что дело против Стросс-Кана разваливается на глазах: похоже, горничная, которая его обвинила, не вполне заслуживает доверия. Она подробно обсуждала со своим приятелем, как ей извлечь выходу из ситуации. Приятель в это время сидел в тюрьме по обвинению в торговле наркотиками (у него нашли 400 фунтов марихуаны); разговоры по тюремному телефону записываются. Там были ещё подозрительные операции с её банковским счетом, какая-то муть с иммиграционными заявлениями (то ли она соврала, то ли нет по поводу изнасилования и обрезания в прошении об убежище) и т.п. Что интересно, все эти вещи нашли не высокооплачиваемые адвокаты Стросс-Кана, а следователи прокуратуры. Так что его освободили из-под домашнего ареста, вернули залог; похоже, что он сможет-таки стать президентом Франции.

Это дает мне повод сказать, что я думаю по поводу "богатых и знаменитых в тюрьме". Это касается и Стросс-Кана, и Полански, и многих других. К Ходорковскому, например, это тоже относится, но в меньшей степени — чуть ниже я объясню, почему.

В течение сорока лет, с 1932 по 1972 год в Таскиги, Алабама U. S. Public Health Service проводила клинические исследования сифилиса: (см. статью в Википедии). В них наблюдались 399 бедных черных фермеров-арендаторов. Хотя с 40-х годов уже было известно, что пенициллин прекрасно помогает при сифилисе, исследователи для чистоты эксперимента не давали пенициллин пациентам и следили за тем, чтобы те не лечились у "посторонних" врачей. Многие из них - включая детей с врожденным сифилисом - погибли. Эта история попала на страницы газет и привела к серьёзному изменению в правилах проведения исследований на людях.

Нельзя не отметить, что этот эксперимент был все же гуманнее тех, которые проводились в конце 19 века, когда сифилис прививали преступникам, умственно осталым и другим "неполноценным" людям.

Примерно в те же годы, когда заканчивался Таскигский эксперимент, в бразильских джунглях проводилось другое исследование. Американская комиссия по атомной энергии финансировала изучение мутаций у индейцев племени Яномамо. Предполагалось, что живущие вдали от цивилизации индейцы не подвержены действию искусственных мутагенов, и поэтому исследования помогут определить влияние радиоактивного фона на генетику. Группа исследователей собрала двенадцать тысяч образцов крови, расплачиваясь топорами, мачете или металлической посудой: среди находящихся на стадии неолита Яномамо металл очень ценился. Для генетических исследований были нужны имена индейцев и их предков, но те отказывались их назвать из магических соображений. Поэтому исследователи подкупали детей Яномамо или спрашивали жителей враждующих деревень об именах друг друга.

Кстати, группа обнаружила, что Яномамо не знакомы с корью, и у них нет иммунитета против болезни. Они вакцинировали индейцев, но при этом был выбран устаревший на тот момент тип вакцины - возможно, потому, что они могли получить его бесплатно (см. обсуждение в Charles C. Mann, Anthropological Warfare, Science, 291, 416–421, 2001). В любом случае началась эпидемия кори, причем некоторые из погибших заболели после вакцинирования. Вопрос о том, была ли эпидемия вызвана вакциной, обсуждается до сих пор (см. процитированную статью в Science). Глава группы, Джеймс Нил, говорил, что он хотел бы сделать больше для больных индейцев, но не мог, так как должен был тратить почти все время на сбор образцов крови.

В начале 21 века Яномамо потребовали обратно образцы крови своих предков (см. Jennifer Couzin-Frankel, Researchers to Return Blood Samples to the Yanomamo, Science, 328, 1218, 2010). Они хранились у ученика Нила, Кеннета Вайса, в PennState. Примечательно, что для нового поколения исследователей даже не возникает вопроса о праве индейцев на образцы: совершенно очевидно, что это право у них есть. Возможно, это показатель прогресса научной этики со времен Таскигийского эксперимента. Впрочем, следует сказать, что эти образцы были никому не нужны, и стояли в запаянных ампулах в холодильниках университета.

Образцы будут переданы индейцам через посольство Бразилии. Бразильские власти опасались, что Яномамо могут съесть образцы в ритуальных целях - но антропологи уверили их, что индейцы иногда поедают пепел мертвых родственников после кремации, однако вряд ли будут пить кровь. Тем не менее обсуждаются методы обеззараживания образцов.

В статье в Science рассказывается о том, что сейчас считается этичным исследованием таких народностей. Три года назад, например, Canadian Institutes of Helath Research опубликовали новые рекомендации, которые включают требование того, чтобы исследование было полезно племени, чтобы публикации переводились на его язык, а исследователи получали разрешение на передачу образцов коллегам.

В общем, путь от Таскигского эксперимента проделан немалый. Доказывает ли это существование нравственного прогресса? Не знаю.

Человек - существо этичное. Выживание людей было бы невозможно, если бы не тот факт, что люди друг к другу относятся, в общем, справедливо. Интересно понять, как сформировалась наша этика, какие факторы повлияли на неё. Среди этих факторов предлагались влияние рынка, влияние религии, влияние самой жизни в обществе. В недавней статье в Science (J. Henrich et al, Markets, Religion, Community Size, and the Evolution of Fairness and Punishment, Science, 327, 1480--1484) делается попытка экспериментального исследования этого вопроса. ( Read more... )

Собственно, я уже говорил об этом раньше - неважно, можно и повторить.

Все эти этикетки "правое-левое", или там мнения о справедливости прогрессивного налога - они, конечно, что-то говорят, но это симптомы, признаки. Эмпирический факт состоит в том, что и мы, и они можем быстро отличить "своих" от "чужих". На уровне "обнюхивания", уже по нескольким фразам - ага, это свой - или наоборот. Поэтому полезно понять, где корень различия. Этот корень в философии, точнее - в отношении к жизни.

Вопрос на самом деле такой. Есть ли у человека неотъемлемое свойство, которое я, следуя Канту, буду называть достоинством - причем у каждого, включая и банкира, и бомжа с улицы, и клиента велфэра, и убийцу, и террориста? Такое, которое всегда у него просто в силу того факта, что он личность? И которое, в отличие от ценности, сравнивать с другим достоинством нельзя (опять отсылка к Канту)? Если мы полагаем, что есть, то многое становится очевидным. И Статья 1 Декларации прав человека. И медицинские дилеммы - можно ли при лечении рассматривать ценность человека (почку пересаживаем только VIP)? И вопрос о пытках. И т.д.

С другой стороны, если мы не считаем, что такое свойство есть, то для того, чтобы люди друг друга не ели, приходится изобретать разную казуистику - идея о выведении свободы из собственности на самого себя тут ещё не самая странная. Тогда Статья 1 оказывается пустыми словесами, а на вопросы о медицинских дилеммах и пытках ответы оказываются совсем другими.

Я согласен с тем, что изначально идея достоинства имеет религиозное происхождение. Достоинство есть следствие того, что человек создан "по образу Божию". Поэтому оскорбление человеческого достоинства есть оскорбление Бога - как в истории про римлянина, втоптавшего в грязь монету и осужденного за laesa maiestas. Тут важно, что ценность самой монеты не имеет значения: изображение императора есть и на медных, и на золотых деньгах. Интересно, что сейчас среди сторонников этого принципа много атеистов - но если я признаю себя наследником европейской культуры, то никуда не уйти от религиозной составляющей наследства. С другой стороны, среди противников этого принципа много людей, называющих себя религиозными - впрочем, мой личный опыт общения с ними показывает, что правильнее было бы им называть себя суеверными.

Что-то все мои загадки берутся с полупинка. Вот и эта.

Цитата принадлежит Адаму Смиту. С поисковиком это первой увидела m_p, а без поисковика - ljreader2. Он и является победителем миниконкурса.